Волчий берег (СИ) - Страница 93

С тех пор стала Людмила меня к княжне водить, а я ходила, всё равно делать нечего.

С развлечениями у княжны было туго. Даже лесной музыкант уехал в спешке домой, бросил хлебную должность, а блюд на обед стали готовить в два раза меньше. Гулять в саду они почему-то не любили, очень жаль. Побегать хотелось, но княжна как садилась с утра на софу, так до обеда не вставала. А там обед, и что того времени осталось до вечера?

В общем, скучали они.

Тётушки да матушки тоже ничего дельного не могли придумать, разве что охать, ахать да вышивание в руки княжне совать. Но они редко появлялись, тоже своими делами были заняты.

Вот и стали тогда подружки её светлости Анатосии водить в комнаты для развлечения кого ни попадя!

То собаку притащат со щенками с конюшни потискать, то маленькую лошадь подивиться, то ребёнка с улицы одеть в какое-нибудь несуразное платье. Даже юродивого было привели, но быстро из палат выставили – вздумал он стены облизывать, чтобы на вкус чистоту и роскошь попробовать, а такое зрелище княжне оказалось не по нраву.

А потом самого настоящего чернокнижника приволокли – и где только взяли? Он был очень пьяный, ну просто вусмерть! И ободранный какой-то, волосы что сосульки, столько грязи, что стучат друг об друга, да и текло с чернокнижника, будто его помоями облили из окна.

Волокла его блондинка с кудряшками и её служанка с плечами, как у дружинника. Все смотрели на блондинку, как на героиню – не побрезговала! Вот это преданность своей княжне, вот это понимаю!

Стоило его отпустить, как чернокнижник что-то пробормотал и упал на пол, а после лёг удобней, уткнулся лицом в ковёр и захрапел.

– Ну! – Разочаровано сказала княжна. – И зачем ты его привела? Он же пьянчуга!

– Зато настоящий чернокнижник! – Бойко возразила блондинка. – Смотрите, на поясе замок висит. Это не у всех есть! Я знаю, по соседству у нас парень ушёл в обучение… Только не доучился.

– Отчего?

– Так помер ведь! Сгорел, а вместе с ним полдома! Из чернокнижников разве что каждый двадцатый живым остаётся. Там, если что не так сделаешь, когда демона призываешь, всё, вырвется демон за сожжёт. Или в Навь войдёшь неверно и всё, не вернёшься назад! Сгинешь в Нави!

– А этот, выходит, вызвал? – Брезгливо косясь на тушу чернокнижника, спросила княжна, но было видно, что интерес в ней пробудился.

– Да! Вызвал, и больше того, на службе у него демон состоит, раз замок висит! Это от демона защита!

– Как у такого пьянчуги может демон на службе состоять?

– Есть у него, клянусь! А пьёт… многие из них спиваются или в отшельники уходят. Говорят, после Нави голова у них, что старые щи тухнет. Но это ничего, что пьяный, крепкие они, чернокнижники. Сейчас очухается.

– Тогда буди его! Сейчас же!

С горем пополам чернокнижника растолкали, усадили и дали холодного отвара, хмель сбить. Половину он пролил на свою куцую бородку.

– А ну, покажи-ка нам демона, которым управляешь! – Приказала княжна, вскинув голову.

Чернокнижник секунду хлопал глазами, не выпуская пустой жбан из рук, а потом как давай хохотать! Ржал как конь, не посмотрел, что в гостях у самой княжны, которую смехом своим оскорбляет.

– Ты в своём уме, девка? Демона тебе? Давно такой бредятины не слыхал! Давно не пороли тебя?

– Что?!

– Демона тебе? Может, цифарки тогда на себе нарисуете, чтобы демон знал, кого первого жрать, кого последнего? Дуры!

В былые времена ночевать ему за такие речи в остроге, а то и из города бы выперли, но сейчас никто не тронул – ушёл чернокнижник со смехом, и жбан позолоченный прихватил, и никто его не остановил. Блондинка впала в немилость и сидела тише мыши.

После этого княжна перестала гостей приглашать, только меня и водили. Вскоре я стала к ним привыкать. Капризные они были, конечно, ленивые, глуповатые, но не злые. Прям так, чтобы специально обидеть кого – такого не было. Всё больше со скуки обзывались да кости всем кому не попади перемывали.

Я не знаю, сколько прошло времени, только закончилось лето, и деревья в саду стали золотыми. Выводя меня на прогулку, Людмила накидывала на себя толстый плед.

Мне стало казаться, что вовсе не важно, какой нынче день, какое время года. На улице холодно стало, так я в комнатах, в тепле сижу. Зверь в лесах попрятался, в норах зарылся – так у меня всегда еды вдоволь, охотится не нужно.

Людмила выводила меня гулять часто и надолго. Стояла, дрожа и хлюпая носом и думала. День ото дня она становилась грустней. Смотрит бывало на меня, улыбается, а у самой глаза мокрые.

Я даже подпрыгнула однажды, обвилась вокруг её ног, мол, что случилось? Она носом шмыгнула:

– Страшно мне… Войско звериное на нас идёт, я сама вчера слышала. Княжне не говорят, конечно, а у слуг с языка не сходит. Говорят, что Великий князь хотел сбежать, а уже поздно! Никто не стал ему помогать, только и предложили, что казну вывезти. Князь отказал, конечно, может, казна откупиться поможет. Из дружинников всего двое осталось, остальные кто с войны не вернулся, кто бежал… Третьего дня всех лошадей с конюшни увели! Половина слуг ушли, и все, кто что мог, к рукам прибрать, с собой забрали. Только казна и цела, Великий князь ключи на шее носит и из комнат носа не кажет.

Я тёрлась мордой о её коленки, она так забавно вздрагивала!

– А ты теперь всё больше похожа на зверя!

Людмила села, обхватила мою голову руками. Играть хочет?

– Ты теперь меня почти не понимаешь! Посмотри. Ну, посмотри же на меня! Ты теперь как будто настоящей рысью стала. Хоть и не бросаешься ни на кого, а разума прежнего не видно…