Волчий берег (СИ) - Страница 92

К оглавлению

Гордей колебался недолго, признался сухо:

– Пятый месяц пошёл, как я душу свою не вижу.

– Всего-то? А кажется, годы…

– Да, кажется, годы.

– Так что с новостями? Ты знаешь, где она?

Гордей помедлил и выдохнул:

– Нет.

– А Царейко?

– Убит в последнем бою. Его тело нашли, но мёртвого не допросишь.

– А кольцо? Кольцо было на нём?

Молодой князь задумался.

– Я не знаю.

– Хотя… какая уже разница.

– И правда. – Гордей усмехнулся, но веселей от этой усмешки не стал. – Разницы никакой. В столице узнаю.

– Надо же, какая ирония – ты всё же едешь в людскую столицу за невестой. – Сказал Ярый, опуская голову на подушку. Всё же головная боль просто адская.

Глава 15

О людях, зверях и разнице между ними – есть ли она?

В княжеском тереме царило запустенье. Не потому, что народу стало меньше, нет, почти никто не уехал, однако все сидели по своим комнатам, тихие, словно мыши, и старались не высовываться. Многие жили в собственных домах за пределами княжеских хором и тоже прятались, не выходили лишний раз на улицу.

И тогда нас с Людмилой со скуки и за неимением прочих развлечений заприметила княжна.

Первый раз она приказала Людмиле привести меня к ней в комнаты, ещё когда Великий князь отказался проводить осенний бал, но не сложилось, и вот только сейчас повторно о нас вспомнили.

Нынче все перешёптывались о войне, пусть далёкой, но унесшей жизни многих людей, почти всех княжеских воинов, а уж обычного люду и вовсе без счёта!

Никто не мог сказать, что будет дальше. Видно, надеялись, само собой как-то уляжется. Пришлют грамоту, потребуют откуп – придётся много имущества отдать, даже часть земель, но что поделать – победителей не судят.

Никто не знал, что будет.

Но княжну это не волновало.

Она скучала. И вот Людмила повела меня веселить свою госпожу.

Княжну-толстушку звали Анатосией, о чём мне сообщили заранее, будто я стану называть её по имени!

Итак, пришли мы в большую комнату с углами, скрытыми портьерами, из-за которых комната получалась будто круглая. Там было много света, ещё больше зеркал и позолоты, и княжна в окружении нескольких подружек.

Девушки мало от неё отличались, были такими же сдобными да румяными, упакованы в такие же яркие кружева да рюшечки. Людмила говорила, княжна таких специально подбирает, чтобы красотой её не загораживали, чтобы помнили своё место.

На их фоне Людмила даже в старом платье красавица! И нос вовсе не длинный!

Вот вошли мы, заметили нас… и такие визги раздались! Не знаю, как я не оглохла!

Княжна с подружками на софу прямо в туфлях попрыгали, подушки похватали и ими прикрылись, хотя что той подушки?... Платья у них куда лучше заградят от зубов, да только ума поди у местных барышень не наблюдается.

– Так это же заколдованная! Заколдованная девушка, не бойтесь!

Людмила пыталась дозваться, однако эти клуши, на пёстрых курей похожие, так и стояли на софе. Ну прямо как во дворе, когда куры на забор взгромождаются на солнце погреться и рядком сидят!

– Она всё понимает, только не говорит!

– Правда? Не врёшь?

– Не вру!

– А зовут её как?

– Ожега.

Княжна взглянула на меня сверху вниз и недовольно нахмурилась.

– А как докажешь, что она всё понимает? Вдруг бросится?

– Я за ней давно хожу, а она ни разу даже не рыкнула. Смотрите, не трогает!

Людмила наклонилась и почесала меня за ухом.

– Видите?

Не знаю, почёсывания за ушами, видимо, моё слабое место, язык сам собой из пасти вывалился, глаза закатились. Час бы так сидела!

– И правда, смирная вроде.

Понемногу девицы успокоились, стали спускаться на пол, подушки отложили, а княжна обратно уселась, подол расправила и капризно спросила:

– А чего ж её заколдовали?

Людмила пожала плечами.

– Не знаю.

– А ну, подведи её ближе, я тоже поглажу, – приказала княжна.

Мне, честно говоря, было совсем неохота, чтобы она ко мне прикасалась, трогала мой красивый мех своими пальцами-колбасками. Пришлось отойти и зубы оголить. Шипеть или кусаться я не стану, конечно, но могу же я быть не в настроении?

– Ой, чего это она? – Вылупила княжна глаза.

– Она не любит, когда к ней незнакомые люди прикасаются.

– Я княжна!

– Так её ж в зверя оборотили! Она теперь не совсем человек, многого не понимает.

– Да?

А Людмила ловко врать умеет! Знала она точно, что я не хочу к княжне идти, давно меня без слов понимала, по поведению.

– Пусть сидит тогда в углу и привыкает. А ты иди прочь! Позже придёшь, отведёшь её обратно в... ну, где там её держат. Хочу, чтобы рысь ко мне привыкла, чтобы стала ручной. Буду гостей встречать – и она у моих ног сидит… Вот чего я хочу!

Людмила покраснела, но ушла молча. Я тоже уже хорошо её понимала – обиделась она, что про меня так говорят, как про скотину бездушную, а спорить не смела. Княжна и на конюшню пороть может отправить, были случаи.

Но я Людмилу вокруг ног обошла, лбом толкнула, мол, не бери в голову. И отправилась поближе к княжне.

Вот и стала я по комнате ходить, а девицы болтать. Болтают, а сами так и косятся с испугом. Ох и пустые головы у них оказались! Мы с Малинкой тоже, конечно, не самые большие умницы, но до таких глупостей далеко. Потратить час времени на то, чтобы спорить, какой цвет княжне больше идёт – зеленой травы или сливы того оттенка, когда она налётом покрыта? На это правда стоит тратить столько времени?

Больше ничего интересного у княжны не было. Только и радости, что зевнуть да когти выпустить, уж больно смешно пугаются.