Волчий берег (СИ) - Страница 119

119

Почему-то я говорила шёпотом, хотя вокруг никого не было.

– Хочу тебе показать – это не просто место. И раньше я приходил и чувствовал – оттуда можно обратиться к богу, и он услышит. И я поклялся… если выживу, если сохраню рассудок, приду сюда с тобой, со своей душой и назову тебя женой перед ним. Чтобы вернее верного мир знал, что ты моя!

– Тогда пошли! – Засмеялась я.

Было так легко. Словно ничего больше не держало и прошлого не осталось. Только мы есть, здесь и сейчас. Остальное лишь страшный сон. Никто ни умирал, не мучился, не горел и не пропадал. Просто есть мы – и есть этот сказочный лес, в котором нас ждут предки.

И вот мы шли, шли, и ступили из-за деревьев в низину.

***

Мохорейн опустил посох, ссутулился. Волки окружили его, несмело позвали:

– Волхв.

Он не ответил, вытер рукавом запотевшее от страха лицо. Удивился, что его трясёт.

– Ведите его!

Волки подхватили его под руки, завели в дом, усадили на лавку, стянули шубу.

– Налейте ему!

Спиртного не было, кто-то сбегал к старикам за самогоном, который те хранили для настоев от ломоты в суставах.

– Что ты, Мохорейн?

Налили ему стакан, тот махом выпил.

– Что ты видел, а? Скажи нам.

– Ничего. – Тот устало закрыл глаза. – Другой князь у вас будет, вот и всё.

– Так, конечно, рано или поздно будет!

– Рано. И десяти лет не пройдёт.

– То есть как? Скоро будет… другой-то?

– Не знаю я! – Мохорейн покраснел, выпрямился, пришёл в себя. – Видел я будущее, заглянул за десять лет спустя. На троне другой князь! А когда придёт – завтра или через десять лет – этого не знаю!

– А этот куда денется?

– Теперь уже неважно.

Все замолкли, растеряно переглянулись. Волхв усмехнулся.

– Неважно теперь, что будет, то будет. Не корите себя, всё равно бы мы их не удержали. Надеюсь только, долго мучиться им больше не придётся. Даже смерть милосерднее.

***

Казалось, недалеко мы шли и недолго. Словно по богатым палатам дивьего дворца брели, только настоящим, самой природой созданным. И красоты такой много не бывает!

Оглянуться не успели, как открылась нашему взгляду поляна – круглая и утопленная в земле, словно миска, а вокруг деревья ровной стеной стоят, махровой изморозью крытые. Луна точно посередине светит, будто жемчужина на снегу лежит. Небо прозрачное. И словно сердце всего мира в этом месте. Кристально чистый воздух, хрупкая тишина.

Гордею даже говорить не пришлось, что мы дошли, это и так ясно. Остановились у края полянки, ждём.

Чего ждём, не знаю, но говорить смелости нет, словно человеческий голос грубо разобьёт тишину, и назад не склеишь.

Гордей оглянулся на меня, сжал мою руку и с улыбкой ступил вперёд. Под ногами протяжно хрустнул снег.

Я ступила за ним.

И словно мы нарушили невидимый барьер, так резко всё изменилось.

Снег поднялся и закружился вокруг с громким свистом. Он стал таким густым, что неба не видать. Ветер завывал, как в самую лютую метель, бил нас нещадно и больно. Нос и щёки тут же заледенели.

Гордей сжал мою руку крепче и крикнул:

– Идут.

– Кто идёт?

Он глубоко вздохнул, а ответить не успел. Налетели со всех сторон на нас комки снега, глаза залепили, в уши завизжали голоса, сквозь ветер малоразличимые.

– А! Явились! Ты глянь какие!

Главным среди них был мужской сердитый голос. Он басил и дребезжал, как будто его обладатель привык кричать.

– Явился, посмотри-ка! А ну, кланяйся, как положено.

Рука Гордея выскользнула из моей и исчезла. Глаза слепил снег, он даже в нос набивался, пришлось рукавицами стирать его с лица. Сквозь сплошные белые комья я не сразу увидела, что Гордея рядом нет. Испугалась так, что душа в пятки ушла. Развела руки – может, не вижу просто? Нет, никого.

Я бы завизжала, верно, не хуже ветра, но тут в метель вплелись женские голоса. Что говорили, не слышно, но ветер поутих, снег поулёгся. Я снова вытерла лицо, стряхнула с варежек снег, огляделась.

Передо мной на полянке стояли люди. Вернее, они были похожи на людей, но словно изо льда и снега сделаны, и прозрачные. Но они двигались, дышали, вращали глазами и одежда их шевелилась под порывами ветра. А между ними стояли звери, и волки, и медведи, и рыси, даже лисицу увидела – она водила острым носом. Все – словно изо льда вылеплены.

Наверное, я ждала увидеть Получницу… но её не было. И эти… они совсем не походили на слегка пугающую, но живую гостью, которая приходила ко мне во сне. Вместо тёплой кухни – снежная поляна, вместо румяной собеседницы с горячей кровью – холодные голубые тени.

Гордей!

Рядом его не было… но он всё же был. Просто стоял на коленях, упираясь руками в землю, свесив голову.

Над нами грохотал свирепый голос.

– Как ты посмел! Залил кровью звериной свои земли! Кости моих потомков гниют в земле, и многих даже не похоронили! Мои дети бегают в лесах, измождённые Яростью! Ты Князь! Как ты посмел поступить так со своим народом? Уполовинить его! Да после такого!..

Это, кажется, духи предков. Почему я сразу не поняла? Они выглядят, как мы, разве что одежды другие… Шубы мехом наружу, мы сейчас носим мехом внутрь, шапки, закрытые до ушей, женщины без платков, по ветру развеваются волосы.

И они… недовольны. Глаза вспыхивают, будто молнии в них одна за другой сверкают.

– Кого спрашиваю! Хотя… нечего тебе ответить, нечего тебе мне сказать!

Духи стояли, смотря на Гордея. Этот… с басом, грохочущим словно гром, у них, видимо, главный. А у остальных лица как замёрзшие. Синие глаза, белая кожа… вот только у одной, с острым подбородком, в узких глазах мелькнула тёплая желтизна.

119