Волчий берег (СИ) - Страница 55

– А ты видел их… живых?

– Видел. Таких наглых и глуповатых существ ещё поискать!

– Но… – я хотела обернуться, но не посмела. Его руки словно жгли огнём. – Они же боги?

– Наверное. Дивы считают, козлоногие – прямые потомки их богов-создателей, почти их живые воплощения. Поэтому дивы прислуживают им словно слуги, любые желания исполняют. Носятся с ними, как с хрустальной вазой. Этот дом был построен специально для козлоногих.

– А откуда козлоногие берутся?

– У дивов рождаются. Очень редко вместо обычного ребёнка рождается такой, это считается чудом, такие семьи становятся очень уважаемыми.

– Ты и дивов видел?

– Конечно. Мы жили среди дивов. Правда, звери селились дальше, в глубине земель, а эти места вдоль границы были заселены сплошь дивами. Пока они не уплыли прочь, вместе со своими козлоногими прихлебателями!

– Кажется, ты их не очень-то любишь?

– Нет. – Впервые его голос прозвучал сухо. – Мне не за что их любить. Они подвели мой народ, поставили в положение, из которого не выйти без крови. Знали, что творили, что прав таких не имеют, но всё равно напоследок сделали подлость!

– Как?

– Они уплыли, рассказав всем соседним землям, что звериный народ был им прислугой. Подарили нашу землю соседям, словно имели на это право!

– А это не так?

– Нет. Когда-то давно, так давно, что никто не помнит, дивы пришли из болот, и звериный народ дал им приют.

Руки на моих плечах сжались, но я не могла ни пискнуть, ни повернуться.

– Жгучка…

Когда его пальцы поползли вверх, погладили шею, а потом он повторил этот путь губами, я сглотнула и зажмурилась.

– Я хочу, чтобы всё было серьёзно. – Тихо, но твёрдо сказал он. – Чтобы ты не думала, будто я играюсь. В Гнеше живёт моя мать, там мой дом. Я хочу, чтобы семья, и дети… и жили долго и счастливо, и даже умерли в один день… Ты слышишь?

Я слышала, но одновременно будто нет. Будто не ко мне эти слова были обращены, будто я просто подслушивала чужой разговор. Та самая оглушающая и ослепляющая золотистая марь накинула на меня свою сеть.

Больше всего на свете хотелось, чтобы это было правдой. Но хотеть верить и верить – большая разница.

– Я знаю, что тебе нравлюсь. – Гордей вздохнул и прижался к моим волосам лицом. – Я это чувствую.

Ну, ладно. Выяснять – так сразу! Резать – так начисто!

Я отскочила и обернулась.

– Ты знаешь, что мы с Малинкой сбежали из дома и нас ищут? Ты знаешь, что за наше возвращение много денег обещают?

Даже если бы он сказал «нет», я уже успел увидеть ответ – в том, как он всего на миг отвёл глаза, как нахмурился.

– Ты…

Я отступала, почти шипя, пока не наткнулась на статуи дивов. Хорошо хоть наземь не сшибла.

– Да, я знаю. – Наконец, ответил он.

– И знаешь, сколько за нас денег дают?

– Да.

– Много?

– Не очень. Я бы больше дал.

Голос такой вызывающий, будто ему деньги вовсе не нужны. Подумаешь, деньги! Будто у него самого закрома так золотом забиты, что ни монетки свыше не поместится!

– Не ври! Как тебе можно верить, если ты знал и молчал? Значит, и в остальном врать станешь!

Я обошла статуи стороной, каждый миг ожидая, что он бросится на меня, но он стоял на месте, сердито сжимая губы. Гляньте-ка, обиделся!

Даже когда я выбежала из зала и понеслась по коридору, Гордей не стал догонять.

А говорили, у зверей инстинкты – как увидят, что от них бегут, сразу вдогонку бросаются! Что нельзя убегать от хищника, тогда точно сожрёт. Враньё.

Тётка Фроу по-прежнему была на кухне, протирала посуду. И больше никого.

– Ты чего это примчалась, как на пожар? – Спросила она.

– Чаю захотелось выпить. Привычка у меня – чай перед сном пить, иначе заснуть не могу.

Не говорить же ей, что я сама толком не знаю, отчего сюда пришла, а не в комнате спряталась. Просто в комнате Малинки нет, а сидеть одной среди нарисованных белоглазых как-то боязно, кажется, они оживают и за тобой следят. Пусть лучше здесь, в компании живого человека, у шумной печи.

– Обидели тебя? – Нахмурилась тётка Фроу.

– Нет!

Ага, так я и сказала! Ведь не зря волки пришли в этот богатый дом, как в свой собственный, не зря тётка Фроу приняла их как родных. Что-то их связывает.

Я невольно принялась теребить мамин браслет на руке.

Тётка Фроу сделала мне чай и мёду дала.

– Позже печенья напеку, если дождёшься.

– Мне и так пойдёт, спасибо.

Она молча вернулась к работе, я молча пила чай.

Что дальше? Ума не приложу.

Денег ему мало, ты подумай!

Но он так серьёзно говорил о нашей общей судьбе. Так уверенно. Как будто не сомневался, что рано или поздно наши жизни сплетутся, станут одним целым!

Это меня пугало? Не только.

Я боялась ошибиться. Малинка мелкая ещё, ей позволительно красивым словам верить, но я-то уже старше. Я уже слышала ложь. Ведь наврали они, что моя сестра оборотень, так почему остальное должно быть правдой? Даже Всеволод, которому верить легко, и тот врал! Человек или честный, или врун, не бывает врунов наполовину! Раз начал – не остановится.

И в Гнеш… Нельзя туда идти, вот что я поняла. Нужно сбежать раньше.

Только как? Попробуй от этих волков отделаться! Вцепились, как клещи!

О, а тут Гордей собственной персоной появляется. Прокрался из коридора, словно кошка, ни звука, ни шороха.

– Фроу, можно я с Ожегой поговорю… наедине?

– Конечно, можно! – Умиляется тётка и чуть ли не за щёчку его хватает. И тут же удаляется. – Недолго только, мне ещё тесто на утро ставить!

Я набираю полную ложку мёду – и в рот её, чтобы говорить не пришлось.